Наверное, не существует более трудной для исследования, более интересной и важной для каждого человека проблемы, чем проблема жизни и смерти.

В конечном итоге каждый из нас рано или поздно начинает размышлять о смерти, чтобы решить для себя не то, что есть смерть вообще, которую он так или иначе наблюдает, о которой читал или слышал, то есть смерть других, людей и животных. Каждого из нас больше волнует его собственная смерть. Это ведь совсем не одно и тоже. Чужую смерть можно наблюдать. О собственной смерти можно только размышлять, в нее можно верить или не верить, ее можно страшиться, от нее, в конце концов, можно до времени отмахнуться, но это наша собственная смерть. Эти две смерти – чужая и своя – в нашем понимании существенно отличаются друг от друга. Первая довольно легко принимается нами как явление, хотя и неприятное и даже, когда это касается наших близких, ужасное. Тем не менее, оно для нас естественно, оно не выходит за обыденные пределы законов мира. Мы ведь все знаем, как много достойных людей умерло и как давно. Наша собственная смерть воспринимается нами иначе. Она ставит нас перед проблемой, труднее и главнее которой, для нас быть не может.

Что же это за проблема? Мы боимся уйти из жизни и спрашиваем себя: “А есть ли смысл в нашей смерти, ведь все события, происходящие в этом мире должны иметь смысл, иначе, зачем им происходить?” Это, наверное, самый трудный и самый неприятный вопрос, который мы себе задаем. Если подумать повнимательнее, то это даже вопрос не о смысле и ценности нашей смерти, а вопрос о смысле и ценности нашей жизни. Не жизни и смерти вообще, а именно нашей жизни и смерти. Рассуждаем мы примерно так: “Если моя смерть – это конец моего бытия, если безразлично для мира жив я или нет, если мир и без меня останется таким как был, если моя смерть ничего не убавила и не прибавила, ничего не изменила в мире, то моя жизнь не имела никакого значения. Тогда я не имею никакой цены, могу жить и могу не жить.

Значит, моя жизнь не имеет смысла. Что есть смерть человека для мира, и что есть жизнь человека для этого же мира? Этот вопрос рождает религии и мировоззрения, он рождает образ мыслей и образ бытия людей. В конце концов, чем была для нас жизнь, тем будет для нас и смерть. Если она ничтожна и не имеет цены, тогда и наша смерть не имеет смысла.

Самая большая беда в том, что этот вопрос, эта проблема возникает для нас обычно тогда, когда смерть встает рядом с нами и когда поздно уже что-нибудь решать. Потому, что решение предполагает изменение образа нашего поведения, предполагает будущее, которого, собственно, больше уже нет. Мы сожалеем, что прожили так, мы говорим себе, что если бы у нас было еще время , было будущее, мы бы не повторили прежних ошибок, мы бы изменили всю нашу жизнь для того, чтобы когда прийдет последний час иметь возможность сказать себе: “ Мы прожили не зря, за такую жизнь не грех заплатить и смертью. К сожалению, случай редко дарит нам возможность новой жизни. И еще реже мы склонны, ели эта возможность все-таки предоставляется, вспоминать о том, о чем мы думали на пороге смерти. Потому, что порог тот был ужасен и размышления тогда были ужасны, а сейчас мы живы и исповедуем житейскую мудрость, которая советует мертвым мирно во гробе спать и жизнью пользоваться живущим.

Мы уходим от проблемы, потому что боимся смерти, боимся небытия, мы не представляем себе жизнь без нас. Этот мир будет существовать и после нашей смерти, но мы не будем слышать звуки, которые его наполняют, не будем видеть краски, которыми он раскрашен, не будем его чувствовать. Эти два пункта: существование этого мира и отсутствие нашего ощущения этого мира ни как не укладываются в нашей голове, мы не можем их соединить. Мы не можем поверить, что мира, в котором мы сейчас живем, для нас больше не будет, а потому мы не можем поверить, что не будет в этом мире и нас. Нас пугает не столько сам факт нашей физической смерти, сколько необходимость соединить в нашем сознании то, что мы соединить никак не можем. И мы либо начинаем бояться смерти, либо пытаемся забыться, отвлечься, опьяняем себя верой в возможность бытия по ту сторону смерти. Но не того бытия за смертью, в котором живут Толстой или неведомый для нас резчик по камню, создавший наличник какой-нибудь церкви, а бытия того, кто не оставил ничего. Возьмем к примеру дом, он построен плотником, чье имя выпилено на фронтоне. Этот плотник надеялся и верил, что дело его рук переживет его самого. Пусть даже этот дом сгорит, пусть надпись исчезнет, но плотник этот будет жить в памяти тех, кто успел увидеть его мастерство. Плотник, построивший дом и вложивший в него всю свою душу, жив , потому что оставил свою тень. А сколько людей после смерти вообще не оставляют за собой тени! Самое ужасное для нас – это сознание бытия без нашей тени. Ведь если мы не оставили тени, значит нас никогда не было. Значит мы были лишь призраками и жестоко ошибались, думая, что мы живем. Что толку, что мы жили, если смерть бросила нас в небытие. Значит наша жизнь не имела смысла, не имела никакой цены.

Мы со страхом думаем о нашем небытии в будущем и равнодушно, или, в крайнем случае, с легким сожалением - о нашем небытии в прошлом. К этим двум небытиям мы относимся очень различно. Мы вполне спокойны в одном случае и безутешны в другом. Но существует ли какая-нибудь разница между этими двумя небытиями? В физическом смысле мы можем говорить только о разнице в направлении к тому или другому небытию, если взять за начальный пункт отсчета настоящий момент. Но за пределами нашего будущего, нашего времени эти направления (в прошлое и в будущее) равнозначны. Они кажутся, только кажутся нам различными. Это происходит потому, что прошлое – это то, что мы знаем и помним, а будущее – это то, что мы не знаем и знать не можем. Но эти два направления равнозначны для нас в том, что ни в прошлом, ни в будущем небытии изменить мы ничего не можем, а также в том, что лишаясь жизни, мы лишаемся не только начального пункта для этого отсчета, но и будущего и прошлого, причем лишаемся в равной степени. Прошлое и будущее исчезают для нас вместе с исчезновением нашего настоящего. Для нас исчезает не только время, но и сама наша вселенная. Если о вселенной прошлого мы кое-что знаем и поэтому можем назвать своей, то со вселенной будущего дело обстоит иначе. После нашей смерти она будет существовать, а мы – нет, вот этого мы и представить себе не можем. В этом-то и заключается для нас непреодолимое противоречие. Выйти из этого положения можно, поверив в идею бессмертия души или бессмертия нашей мысли и нашего дела, которые живут в памяти других людей. Они не так скоро исчезают, хотя и пропадают с исчезновением нашей вселенной, эпохи, культуры.

Наш страх перед небытием – это страх перед тем, чего не было, нет и быть не может. Но это лишь на первый взгляд. Если мы посмотрим внимательнее, то окажется, что он вызван опасением, что нам не хватит настоящего, именно настоящего, потому, что мы живем в нем, и оно принадлежит нам. В отличие от настоящего будущее безгранично и поэтому его не может нам не хватить, но оно нам не принадлежит, ведь мы живем в настоящем.

В этом смысле проблема смерти, проблема страха смерти и небытия может быть разрешена, если мы наполним наше настоящее жизнью. Значит в своих размышлениях мы должны обратиться не к прошлому и не к будущему, а к настоящему. Если мы будем жить ради настоящего, то не время будет управлять нами, а мы временем. Тогда мы будем похожи не на поезд, который едет по заранее проложенным железным рельсам с заранее известными станциями, а на корабль, который мы, как капитаны будем направлять в океане вечности. Тогда мы сами будем выбирать, идти ли нам по ветру, куда влечет власть слепой стихии, или против него, свободно приближаясь к выбранной цели.

Это новое времяощущение помогает взять ответственность за направление движения на себя, оно помогает человеку понять, что можно и не отдаваться на милость ветра и волн, что в своей ладье он властен не ждать, что с ним будет, не ждать жизни, которая может быть когда-то, а созидать ее. Тогда он может не ждать, куда его приведут железные рельсы необходимости или случайные порывы ветра, а выбирать куда, с кем и с чем ему двигаться сейчас. Выбирая путь, созидая свое настоящее, человек будет способен выбирать свое будущее, наполнять его, созидать, иметь.

Хотелось бы сказать пару слов и о том, как можно созидать свое будущее, как можно изменять окружающий мир, чтобы он не воспринял эти изменения враждебно, чтобы не возникло отчуждения от мира. Что такое отчуждение? Можно твердить про него, можно рассматривать социальный мир как начало враждебное и злое, которое господствует над человеком. Но при этом мы зыбываем, что всякое социальное производно от индивидуального.

Неспособный изменить что-либо в мире человек твердит о том, что социум не поддается его власти. Он хотел бы навязать миру себя и свое мнение, скроить мит по своей собственной мерке. И когда эта мерка оказывается узкой, когда одежды, которые он пытается одеть на мир, трещат по швам, он кричит про отчуждение, про неразумность мира, лишь бы обвинить мир и оправдать свое портновское мастерство.

Он кричит про свободу, которую ему кто-то не дал, которую у него кто-то отнял, и не знает, как распорядиться той, которую имеет. Он хочет блистать и руководить. Он метит в фюреры политические, научные и литературные… Он стремится к власти, борется за власть и поэтому рассматривает мир как враждебное начало. Он твердит о косности мира, о произволе, оправдывая безнравственность своих стремлений. Он враждебен всему миру, так как посягнул на него, пытаясь навязать ему свою власть, свой произвол. На самом деле мир таков, каким все мы его делаем в каждую минуту своего бытия. Это относится к миру природы, миру человеческого бытия, к обществу людей.

Если человек хочет изменить общество на основе некоторого идеала, то он должен утвердить этот идеал в себе, изменить самого себя. Отыскивать начала нужно не для мира, а для себя, не докучая никому и не навязывая никому своей воли и власти. Не нужно клясть свой дом, его протекающую крышу и сквозящие стены. Ты сам построил его. Нужно сделать прекрасное и истинное мерой всякого, даже самого мелкого акта своей деятельности.

Человек только тогда и живет, когда овеществляет себя в своем деле. Если сегодня человек ничего не сделал, то он прожил сегодняшний день зря, он не жил в этот день.

В конечном счете, все наши помыслы и дела направлены на преодоление смерти. Сначала мы стараемся сохранить наше телесное “я”, поддерживая в себе жизнь, но, понимая как кратковременна телесная жизнь, мы стараемся продлить ее в более устойчивых формах, вплоть до самых высоких сфер литературы и искусства.